В год памяти об Эдит Сёдергран — знаковой финской поэтессе, петербурженки по рождению, в 2023 году изданы новые переводы её стихов из оригинального сборника «Страна, которой нет» (“Landet som icke är” — швед.). Впервые этот сборник был опубликован в оригинале на шведском языке в 1925 году, спустя два года после смерти поэтессы в Райволе (Рощино). В него вошли, чудом уцелевшие стихи Эдит, не опубликованные ранее. В наши дни, спустя уже более 100 лет со дня смерти поэтессы летом 1923 года, у нас появляется возможность прикоснуться к истории и познакомиться с новыми переводами её стихов, выполненными петербуржским поэтом и переводчиком Алексеем Дмитриенко.
Коротко об Эдит Сёдергран. Поэтесса родилась в 1892 году в Санкт-Петербурге. Она была финкой по происхождению, но в семье общались на шведском языке, поэтому её родной язык — шведский. Росла поэтесса на Выборгской стороне Петербурга, что по правой стороне Большой Невки, ходила учиться в Петришуле на Невском, но не закончила её по причине тяжёлой болезни. В молодом возрасте у неё открылся туберкулёз, и она вынуждена была оставить городскую жизнь, переселившись в Райволу. При жизни поэтессу критиковали и отказывались публиковать, хотя несколько её сборников всё же были изданы при поддержке влиятельных ценителей её необычного поэтического творчества. Эдит отошла от чёткой рифмы и писала в основном верлибры, ломая тем самым, привычный строй и порядок. Сегодня поэтическое наследие Эдит Сёдергран является литературной классикой, изучается в странах Северной Европы и не только.
Познакомимся с её стихами поближе и передадим слово поэту и переводчику стихов Эдит Сёдергран — Алексею Дмитриенко.
К характерной особенности новаторской поэзии Эдит Сёдергран можно отнести пейзажность, содержательную ёмкость и выразительность. Каждое поэтическое произведение — это сюжет, история и законченная мысль, которую Эдит доносит читателю как простыми словами, так и метафорами. Во многих своих произведениях она находит место для общения с Богом, вступая с ним то как будто бы в конфликт, то признавая в Нём непостижимую, но ощущаемую силу:
… «И приходит ответ один:
Я тот, кого любишь ты
и всегда любить должна.»
(Финальный отрывок из стихотворения: «Страна, которой нет»)
Меня многие спрашивают, как ты пришёл к стихам Эдит и зачем ты стал переводить такую мало известную поэтессу, ещё и со шведского языка. И я отвечаю — это чудесное стечение обстоятельств. Я ходил на субботние курсы шведского языка и в какой-то момент задумался, а что из себя представляет скандинавская поэзия, что там изучают, например, в школах? Поиски привели меня к некоторым авторам. Выбрал наугад, нашёл их стихи в оригинале и также наугад перевёл для себя. Мне самому понравились мои же переводы стихов Эдит Сёдергран, то что получилось. Поэзия Эдит мне показалась близкой и понятной. Я сам в действе провёл несколько летних сезонов в Рощино (бывш. финск. название — Райвола) и мне очень чётко представились все картинки, всё происходящее в её стихах. Её стихи я буквально увидел глазами и душой! Вот одно из первых, мною переведённых — «Видела дерево» (“Jag såg ett träd”):
Видела дерево, что больше было других
и свисало полно на нём недоступных шишек,
видела храм о дверях открытых
бледных всех выходивших и крепких
и к смерти готовых;
видела женщину, что с улыбкой-гримасой,
кости на удачу бросала
и видела, как она проиграла.
Круг очерчен был округ них
ни один не нарушит это.
Затем возник другой вопрос, а кто ещё переводил стихи Сёдергран? Отыскал переводы советского поэта Михаила Дудина. Ознакомившись с его переводами некоторых стихов Эдит, и, сравнив их с оригиналами на шведском языке, мне показалось, что местами их можно было бы перевести по-другому. Вот, например, стихотворение “Triumf att finnas till…” («Триумф бытия»). В переводе этого стихотворения у Дудина отсутствует небольшой, но важный отрезок из оригинального стихотворения! Вот он:
«…Tid – förvandlerska, (Время — трансформаторка)
tid – förstörerska, (время — губительница)
tid – förtrollerska, … (время — чародейка)»
Здесь Эдит обращается к слову «время», как к женщине и называет Её неологизмами! От глагола förvandla (менять, преобразовывать) она образует существительное женского рода förvandlerska (трансформаторка), из существительного förstörelse (разрушение, уничтожение) возникает слово förstörerska (губительница), а от глагола förtrolla (околдовывать, зачаровывать) происходит förtrollerska (чародейка). В этих строчках огромная сила этого поэтического произведения, собственно его суть, но у Дудина нет перевода и лично я ни в чём его не упрекаю, он был первым и сделал отличные переводы. Я лишь хочу показать, что есть нюансы, которые помогают лучше понять автора и эти нюансы должны быть донесены до читателя.
Вот так и шло! Мне захотелось сделать переводы такими, чтобы максимально чётко сохранить мысли Эдит и при этом сохранить ощущение чтения стихотворной формы, пусть даже нерифмованного верлибра. Там, где рифма прослеживается, там я старался воспроизвести её и в переводе, а там, где рифмы нет, там я сохранял структуру верлибра. Иногда переводчики не знают, как правильно перевести тот или иной отрезок, иногда приукрашивают и додумывают за поэта то, чего на самом деле там и нет, и, тем самым, создают чуть ли не собственное произведение. Мне так не хотелось поступать. Я хотел сделать буквальный перевод красивыми словами, чтобы добиться точного выражения мысли, которую нам хотела донести великая поэтесса, Эдит Сёдергран. Например, в стихотворении «Чудо» (“Undret”) есть такой отрывок:
«…Nu har jag drömt två nätter å rad
att jag var glad och bar en kniv i min hand, …»
Здесь перевод может быть двояким, потому что строчка «jag var glad och bar en kniv i min hand» буквально переводится так: «…я была рада и голый нож в моей руке…». Я же почувствовал здесь иное: «…я рада была и в своих же руках оголённым ножом я была…». Почему так? Потому что этот отрывок про сон: «нынче снится мне две ночи подряд, что я рада была и в своих же руках оголённым ножом я была…», поэтому и в переводе я постарался это передать. При переводе у меня возникло полное ощущение правильности того, что именно так и нужно. Я сразу так и перевёл, хотя потом засомневался, но в итоге оставил так, как скорее всего хотела нам сказать Эдит.
Я уже обратил внимание на то, что к поэзии Эдит меня привело как будто бы стечение каких-то чудесных обстоятельств! Много совпадений! Это и то, что я сам поэт и пишу верлибры, как рифмованные, так и не очень. Это и то, что мне довелось проводить детство в тех местах, где жила Эдит, это и увлечение северными странами и изучение финского и шведского языков. Просто удивительно то, как шла работа над переводами, неспешно и поступательно, хотя и не без трудностей. Главные трудности поджидали, конечно же, в переводах некоторых слов и мыслей. В стихах Эдит употребляются слова, вышедшие из оборота современного шведского языка, например, äro — форма множественного числа глагола är. Или слова, образованные, из нескольких слитно написанных слов, как, например, solbrandsfärgade, которое я также перевёл в одно слово — «солнцапожаромокрашенные». В одном месте пришлось буквально поломать голову над словом himmelspannor, которое буквально можно перевести как «небесные котлы» или если в другом значении слова panna — «небесные лбы», но что бы это могло значить? На ум пришли кеннинги скальдов, которые метафорично описывали простые и понятные всем вещи. Логика размышлений привела меня к тому, что это слово употребляется Эдит скорее всего в значении «иконы», потому что лоб — часть лица, а лицо — это лик, а лик — это икона. Но Эдит не употребляет слово «икона», у неё неологизм из двух слов, поэтому и я решил сохранить эту форму, соединив два слова в одно «небесныелики». Хотя, выбранное Эдит слово panna, которое одновременно означает и лоб, и котёл всё же не оставляет ощущения осознанного наполнения неологизма двойным смыслом. Это уже на волю читателя!
Об Эдит Сёдергран и о её стихах можно говорить очень долго, поэтому поспешу закончить приглашением читателей, гурманов и ценителей поэзии высокой пробы к прочтению стихов Эдит Сёдергран. Они прекрасны!
Поэт, переводчик Алексей Дмитриенко
Сентябрь, 2023 год
Стихи Эдит Сёдергран
Чудо
(Undret)
Дѣвочка:
Я такъ рада была, увидѣть тебя, сестра,
я такъ рада была, что кто‑то находился въ лѣсу,
кромѣ эха глумливаго, да заблудшаго тролля.
Ты шла совсѣмъ медленно, я за тобой поспѣшала,
чтобъ догнать, будто, было, что тебѣ разсказать.
Мрачна и сурова монахиня ты, въ одѣяніи черномъ,
строго глядишь изъ-подъ тёмныхъ складокъ,
но любишь ты и близка, и волшебствомъ
утѣшаешь сердцѣ, что выноситъ секретъ печали.
Ахъ, сестра, сестра, великолѣпенъ бархатно-зелёный лѣсъ,
но эта весна не весна для мѣня.
Ибо тотъ, кого я любила, оказался невѣренъ мнѣ.
Онъ хитростью взялъ любовь мою, какъ обманщикъ,
тщеславія ради низкаго своего и неблагороднаго,
и оставилъ мѣня одну въ печали, безчестіи, въ холодномъ презрѣніи.
Тяжко сердцу всё время было, отъ того, что солнцѣ не грѣло мѣня.
Нынче мнѣ снится двѣ ночи подрядъ,
что я рада была и въ своихъ же рукахъ оголённымъ ножомъ я была — окровавленнымъ, а сердцѣ мое было лёгкимъ какъ птица.
Сны ничего вѣдь не значатъ, но я удивлюсь,
коль вновь я увижу подобное разъ еще.
Монахиня:
Не смѣй думать такъ, дитя мое,
не смѣй такъ думать ты впредь.
Ныне божественно облиствѣнія время — земля полна ангеловъ,
тотъ, кто слушаетъ, услышитъ всегда въ воздухѣ крыльевъ біеніе.
Нынѣ божественно облиствѣнія время — ангелы зажигаютъ свѣтъ въ цѣрквахъ
и наполняютъ чаши живой божественной водой,
а надъ алтарёмъ — Богородица
съ едва различимой улыбкой на устахъ.
Иди туда, припади на колѣни… и жди.
Ахъ, когда Багородица поглядитъ на тебя,
тогда ты почувствуешь это немедленно.
Я хорошо это знаю. Какъ боль затихаетъ медленно —
въ мгновеніе одно забываешь ты печали свои,
и легко и свѣтло и спокойно приходятъ мысли,
будто ангеловъ стопъ надъ поломъ каменнымъ,
и поднимаешься ты, ты торопишься поневолѣ
на выходъ, съ текущими по лицу слёзами,
и ты счастлива и въ нежномъ снѣ вѣсь день,
и не приходятъ на губы твои дурныя слова,
и ночами ты спишь счастливая и блаженная,
будто ребёнокъ спишь въ ночь Рождества.
Иди въ церковь, дитя, я тамъ жду тебя въ тихой молитвѣ.
Дѣвочка (вѣрнувшаяся):
Что…мои чувства…есть…тяжесть.
Слабы молитвы твои, о, сестра,
та святая живая вода не работаетъ.
Я пала на колѣни предъ алтарёмъ,
долго держала глаза я закрытыми въ думахъ,
не ожидая никакаго чуда.
Не должна я никогда открывать глаза!,
я увидѣла это снова… то, что видѣла во снахъ…
однако, было это въ тысячу разъ печальнѣе видѣть
здѣсь на святомъ алтарѣ.
На полу видѣла капельки крови я,
на антими́нсѣ потокъ запёкшейся крови,
а поверхъ алтаря лежалъ — ножъ.
Я хотѣла взять его и цѣловать его —
что я люблю въ этомъ мірѣ, какъ ни кровь эту?
Полъ странно качался подъ моими колѣнями,
страхъ охватилъ мѣня — я вспомнила Багородицу
и смотрѣла вверхъ на неё съ мольбой о прощеніи
и искала защиты ея.
Но она не видѣла мѣня, она смотрѣла вдаль —
страшную и высокую.
Сомнительны всѣ молитвы для мѣня.
Монахиня:
Я буду всё равно молиться за тебя,
не перестану и впредь я молиться больше за тебя.
Багородица не видитъ тебя, молчитъ она …
она хочетъ жертву, противъ которой всѣ жертвы ничтожны.
Она святая и чистая, противъ которой всё зло безсильно,
приметъ какъ жертву изъ рукъ твоихъ
тяжёлый тотъ ножъ c той злой кровью.
Велика ея милость, глубоко ея состраданіе,
выше мысли ея, чѣмъ законъ людей.
Она не убиваетъ помыслы злые, въ моментъ ихъ рожденія,
она не сдерживаетъ злые слова, что струятся поверхъ губъ,
не сдерживаетъ она и замахъ руки предъ ударомъ.
Но для безутѣшныхъ душъ, на которыхъ навалилось несчастье,
есть у неё благодать безграничная
и любовь безымянная.
Она даетъ намъ слёзы, что плавятъ наши сердца
и размягчаютъ ихъ будто воскъ.
Такова Богородица и мало мы знаемъ ея.
Она видитъ всѣхъ, кто приходитъ сюда,
а благодать ея для каждого своя.
Но лишь самыя тяжёлыя сердца что‑то вѣсятъ въ ея рукахъ.
Велика будетъ милость твоего покаянія, дитя моё,
когда зло совершится.
Всё время живу я вдали отъ этого зла,
душа моя свѣтлая, будто бѣлая лилія,
что высокій ангелъ держитъ въ своей рукѣ.
Хотя научилась я, что нѣтъ такаго грѣха,
что отъ Бога далёкъ.
Въ чёмъ необходимость нашихъ молитвъ?
Та сила отчаянія, что покоряетъ нашихъ святыхъ?
Нужна ли намъ Багородица? Развѣ не можемъ мы обойтись безъ неё?
Мы всѣ ещё не созрѣли для рая:
чистыя души будутъ брошены въ пламя и начнутъ тамъ горѣть.
Чахлыя всѣ мы сердцами, что не цвѣтутъ свободно.
Осторожны наши души въ бѣлыхъ своихъ одѣяніяхъ.
Черезчуръ въ мірѣ много такихъ, кто терпитъ называться трусами.
Но счастливы тѣ душой, на коихъ зло потеряло крупнѣйшій свой вкладъ:
Иди, дитя мое, я буду за тебя молиться.
Я не могу ничего другого.
О, свет небесный
(O himmelska klarhet)
О, свет небесный на лбу у ребёнка —
его ангел видит Отца в небесах.
А свет, что льётся из глаз святых
есть мрак
близ мира того, что на лбу у ребёнка покоится,
этого мира небесного.
И ореол, что сияет округ святого
не так уж велик и ясен,
как корона, что в нежные годы дитя человека венчает.
И земля, и цветы, и камни младенцу говорят на
его языке,
а малыш отвечает им, лепечет в ответ на языке
мироздания.
А Бог скрыт в цветочке малюсеньком
и творения возвещают имя его.
Но человекосердце, что Отцом отвергается,
не знает, как близко живёт он.
Страна, которой нѣтъ
(Landet som icke ar)
Я въ тоскѣ по странѣ, которой нѣтъ,
ибо всё, что есть, я устала просить.
Въ серебряныхъ рунахъ Луна повѣствуетъ мнѣ о странѣ, которой нѣтъ.
О странѣ,
гдѣ всё желанное нами чудесно свершается,
о странѣ, гдѣ всѣ съ насъ оковы спадаютъ,
о странѣ, гдѣ охлаждаемъ мы
въ лунной росѣ
израненные наши лбы.
Моя жизнь была заблужденіемъ пылкимъ.
Но одно мною нашлось,
и одно мной дѣйствительно выиграно —
это дорога въ страну, которой нѣтъ.
Въ странѣ, которой нѣтъ,
ходитъ мною любимый,
съ короной сверкающей.
Кто мною любимый?
Ночью темно
и звѣзды мерцаютъ въ отвѣтъ.
Кто мною любимый?
Какъ его имя?
Сводъ небесъ всё выше и выше,
и тонетъ человѣчекъ одинъ
въ безконечныхъ туманахъ,
не зная отвѣтъ.
Но одинъ человѣчекъ
это нѣчто иное, чѣмъ вѣра.
И простираетъ онъ руки свои
всѣхъ выше небесъ.
И приходитъ отвѣтъ одинъ:
Я тотъ, кого любишь ты
и всегда любить должна.
