Омилия

Странный сон мне приснился однажды. Немало времени пролетело с тех пор, но картина в памяти ясная - до малейших деталей. Порой закрою глаза - и снова вижу...

Раз уж Эка на психе ляпнула о деревне будущего, надо начать издалека, с биографии самой Наны.

Вот она в кратце: школа в деревне, 2 института, позднее замужество и итог — вдова с ребенком. Почти все, как у Хатуны. С той лишь разницей, что Нана — с Алазанской долины, а Хатуна — сванка — горная орлица с собственной сванской башней с 8 века со всеми вытекающими последствиями. (Кого заинтересует, ищите в Поиске все о сванах).

В рушник звездного неба хочу я лицо опустить.
Пусть на коже останется млечный серебряный путь.
И я буду слова из ковша у Медведицы лить:
Песни дедов моих, Украина, прошу не забудь!

Не забудь, что мы сродники, те, кто в России живем.
У нас одна кровь. Мы братья и сестры твои.
Если будем держаться друг друга, то не умрем.
У нас один корень, у нас одни соки земли.

Не забудь, Украина, о нашей общей судьбе,
Не слухай тех, кто выносит сор из избы.
От правительств всегда трещат наши горбы.
Но за то, что ты есть, Украина, спасибо тебе!
11. 08. 13

Преображение - вне суетности мира:
В нетленном Свете, в жертвенной Любви.
Вновь возрождённая душа - Христа открыла,
И принял Бог её в объятия Свои.

Как долог путь от дальнего предела
К заветной Истине, мерцающей вдали.
Так дорог миг, когда душа сумела
Увидеть Свет блистающей Любви.
 

— Сотвори благо и брось его в море…

— Ты болен, Макар!

— Эх, ты, простота! Так древние мудрецы говорили…

— Ты неизлечимо болен постоянными выпадениями невесть куда. Достал уже, честное слово!

Макар не ответил. Казалось, он смутился, но это было не так. Для него жизнь потеряла смысл, и сам он потерялся. Всё, что он любил, было болезнью. Он сам, человек с крыльями, был болезнью.

— Уйди, Скорик! Я хочу быть один.

Где живёт вина в моей душе?
На каком ей место этаже?

Может, переполненный чердак,
Где царит из мыслей кавардак?
Но соседство не сулит успех –
Там оправдан будет всякий грех.

Это и не цокольный этаж.
Правят в нём кокетство и кураж.
По любому случаю – наряд,
И вину сокроет маскарад.

Спальный будуар души хорош!
Но со спящей проку ни на грош.
И в столовой не прожить вине –
Истина там – в пище и вине.

Знаю келью, где живёт вина:
Сердцем называется она.
Здесь душа смывает пёстрый грим
И стоит пред Господом одним.

И в моменты покаянных слёз
У души вину берёт Христос.
 

Улыбнусь у икон Николаю.
Из Ликии струится Твой свет.
Думал я, что по жизни блуждаю,
Накромсав из грехов винегрет.

Думал я, что печальные вербы
Всё грустят над моею судьбой,
И земной мой удел исковеркан
Чьей-то тёмною, злою молвой.

Ты принёс узелок полный «злата»
И в открытое бросил окно,
Я влюбился в свой край необъятный
Где поля, как хмельное вино.

Моряком я, воскреснув на судне,
Тем, которого Ты воскресил,
Шёл с молитвою смело сквозь будни,
Часто глядя в небесную синь.

Город Бари, счастливец портовый,
В крипте сила и слава твоя,
И звенит чудотворное слово,
Сохраняя столпы бытия.

Отвергнув призрачное царство
И ложность временных наград,
Пронзая времени пространство,
Стремится в Вечность дальний взгляд,

Великое он видит в малом,
Предчувствуя излом эпох.
И перед гибельным началом
Взгляд дальний призывает Бог.

От перемен, гнетущих волю,
От преждевременных утрат -
Своею силою живою
В суть проникает дальний взгляд.

Летят крылатые слова за океан...
Серебряными нитями струится
И словно шаль на плечи хрупкие ложится
Разлука горькая из дальних стран.

Летят крылатые слова в небесный стан...
Открыты небеса – непостижимо!
Полжизни ветер оборвал... неуловимо
Несёт поток слова ко мне, за океан.

Летят крылатые слова за горизонт...
Когда-нибудь соединятся снова
Земля и Небо в ткань лазурного покрова,
Увидит сердце Слов сияющий восход.

«Омилии» — Международному
клубу православных литераторов

Была песчинкой. Проходило время,
И дули ветры разные в судьбе.
Почуяв Вечность, превратилась в кремень,
Но, что есть просто кремень, сам в себе?

Искала кремень, в скорби зубы стиснув,
Терпела язвы, прогоняла желчь,
Чтоб высечь вместе дружескую искру,
Огонь «агапы» творческой возжечь.

Кто ищет с верой, тот всегда обрящет.
Кремне́й я разом много обрела.
Я высекаю, я ищу искрящих,
Я ощущаю снова два крыла!

…Пришел я домой после работы, а мама мне докладывает.

— Тебе Эка звонила, просила зайти.

Эка — это моя соседка — студентка с первого этажа, на моих глазах выросла. Я у них там не гость, а «свой человек». Впрочем, у Наны, матери Эки, таких «своих людей» выше крыши — весь день их двери хлопают, впуская и выпуская новые партии посетителей. Но об этом потом, тем более, что Нана стоит того, чтоб ее здесь описать.

Идеализировать не буду,
Рассуждать – виновен или нет.
Разделились Кифа и Иуда,
Разделилось всё на тьму и свет.

Царь, царица, дети, Боткин, челядь,
Исповедь, Юровский, пистолет…
Чем трагизм этих дней измерить,
Коль мерил таких на свете нет?

Фотографий старых что скупее:
Царь с лопатой, бритые княжны…
Вновь «Распни!» горланят иудеи,
И цари Пилату не нужны.

     Тихо, спокойно, порой даже скучновато, но всё-таки надёжно - чувствовать себя в оболочке. Предполагаю, что привычка эта прочно вросла в бессознательное, когда маленький человечек, пребывая в утробе матери, был защищён со всех сторон от внешнего мира.

Котик Мурзик, кошка Фуся,
С ними Ася, Кнопа, Туся
Утром рано по малинку
Топают лесной тропинкой.

Громче всех резвится Фуся,
Звонче всех смеётся Туся,
Мурзик рвёт цветы ромашки
Для подружки – кошки Аськи.

Поднимаюсь по ступеням в Небо –
Очень труден и тернист мой путь.
Два крыла Создатель сделал мне бы –
Так опасно в пропасть соскользнуть.

Но не ангел я, не вестник Божий –
От Адама грешный человек.
Да итог стараний так ничтожен,
Что идти мне к финишу весь век.

Шаг, другой – я на ступени первой.
Шаг неверный – и на старт опять.
Сил уж нет, и на пределе – нервы:
Все "вершины" снова покорять!

Нелегко дается восхожденье.
В горний мир дорога тяжела.
Дай, Создатель, веру и терпенье –
Два надежных и больших крыла.
 

В печалях -
               тонкая наука:
пройти и душу уберечь.
За шагом шаг,
               терзаясь мукой...
...Смолоть в муку,  
              чтоб хлеб испечь...

Терпи, душа,
              терпи, смиряйся,
прозрачней, тоньше становясь,
узором светлым вышивайся
в Пасхально-радужную вязь.

Крепчает нить...
Сложней коленца
           и выше трели соловья...
Хватаюсь за своё крылечко,
вздыхаю, дух переводя.

Держусь, не падаю...
Вопросы!!
Как снегом, душу замело.
Едва расчистила заносы -
    сложнее, больше, как на зло.

Стою в какой-то круговерти,
не отвечаю и молчу.
Храни, Господь! Прости беспечность
и умудри меня, - прошу.