Омилия

Отец, сколько помнила Марина, на ногу всегда лёгкий, стремительный. И в сорок таким был и в шестьдесят, и в семьдесят пять. Но в последние два года куда что девалось — спина по-стариковски сгорбилась, ходил тяжело… Оглядываясь в детство, Марина первым делом видела отца на волейбольной площадке. Работал он на деревообрабатывающем заводе, коротко — ДОЗе. Там девочку Марину всякий раз охватывал восторг: пилорама распускала брёвна на плахи, станки превращали их в гладкие тёплые доски… Визжали циркулярные пилы, от сушильных камер веяло жаром... И вкусно пахло свежими стружками, опилками... «Здесь самый полезный воздух!» — с гордостью говорил отец. После второго класса на летних каникулах Марина часто прибегала к отцу на работу. Город строился, пиломатериал шёл нарасхват.

Разрывают мою Украину,
Христианский, великий народ.
Укрывает нетающий иней
Полосу окаянных невзгод.

Мне родные до каждого вздоха
Мудрый Харьков и сказочный Львов,
Слышу сердцем как Родине плохо
От незримых, кровавых оков.

Помолюсь я Небесной Царице.
Белоснежным умоюсь снежком…
Утонула в майдане столица,
И беда постучалась в наш дом!
 

Глава 4 АНГЕЛ ХРАНИТЕЛЬ

Ее звали Юлия, жену Владислава. Они встретились на студенческой вечеринке. Поводов выпить было несколько: Татьянин день, окончание сессии, начало каникул, день рождения хозяина квартиры, которого большинство гостей видело в первый раз. Сейчас Владислав не мог вспомнить, чья это была квартира. Случайно там оказался. Он был зол на товарища, затащившего его на эту попойку. Угрюмо сидел в кресле, в темном углу комнаты, и ловил на себе призывные взгляды девчонок.

Девчонки стремительно пьянели, громко разговаривали и повизгивали. Владиславу становилось всё противнее, он только ждал повода уйти. Когда бестолковое веселье стало перетекать в непотребство, одна из девушек решила покинуть компанию, и Владислав вызвался ее проводить. Так они и познакомились.

Чтобы заставить человека работать против собственной культурной парадигмы в рамках любого психоисторического процесса нужно не много по меркам настоящего времени: лишить его памяти о прошлом, понимания настоящего и предложить тусклую картинку небытия вместо будущего, обозначив ее как неизбежность исторического процесса. Метафизика времени в этом случае сузится до инстинктов сиюминутного выживания. Человек, лишенный человеческого, займет уготованное ему место обезьяны. Кто-то, хитро улыбнувшись, скажет, что так и было. Собственно говоря, так всегда и происходило. Сложная комбинация уровней управления дополнялась краткосрочными задачами капитала по сохранению сложившегося паритета сил или его изменения.

Калерию Ивановну пригласили в гости, на крестины внука. От таких предложений не отказываются, тем более, что прошло уже около двух месяцев с тех пор, как она навещала сына. Так сложилось, что молодые жили в другом городе, и общение шло больше по телефону, иногда – спасибо техническому прогрессу – по скайпу. Но сердце все равно тосковало по двум родным мальчикам – взрослому сыну и недавно родившемуся внуку. Хотелось обнять, просто побыть рядом. Материнская любовь срока давности не имеет и не прекращается, когда дети вырастают.

— Твой Бог — бессилен, Клотильда!

К удивлению Хлодвига, его жена ничего не ответила. Она опустила глаза и слегка побледнела, словно его слова причинили ей боль, но она ничего не сказала. Это воодушевило короля продолжать с большим напором:

— Твой Бог тебе не поможет. Его Самого распяли. Он бессилен. — Хлодвиг произносил слова четко и хладнокровно, будто наносил удары в поединке. — Ты, верно, ждешь, что совершив свой обряд, ты спасешь нашего ребенка. Что после Крещения произойдет чудо, и сын совершенно выздоровеет, да?

На войне-то чудеса!
Пуля-дура, как оса,
Жалит тело белое —
Прямо в сердце смелое.

В церкви тоже чудеса,
Тело Бога и краса,
Лепота старинная,
Житие былинное.

На иконах — чудеса —
Слезы с кровью, как роса,
Лики святы, рученьки
Обложили кучненько.

А в душе-то чудеса —
Опустились Небеса.
Слезы покаянные
В душу окаянную.

Боже Святый, помоги!
Русь больную исцели,
Протяни же вервие
Греции и Сербии!

Глава 3. ЛИКА

Она торопилась на лекцию, лавировала среди снующих студентов. Бросила взгляд на часы и в тот же момент наткнулась на летящего на всех парах Петю. Оба одновременно наклонились поднять выпавшие из рук тетради и неожиданно столкнулись лбами. Рассмеявшись и потирая лбы, разбежались в противоположных направлениях. И только на лекции Лика обнаружила среди своих тетрадей чужую. Пришлось после занятий идти в соседний учебный корпус искать хозяина тетради — аспиранта Свешникова П.

Лика часто вспоминала эту первую встречу. В тот день они вместе шли к метро и рассуждали о Джойсе. Ее поразило, как просто и убедительно говорит Петр. И как уважительно относится к ее мнению. Она совершенно не боялась показаться неосведомленной или вовсе глупой, чего всегда страшилась на студенческих диспутах. За разговорами забыли спуститься в метро, опомнились только когда подошли к станции «Проспект Вернадского». И они решили пройти еще одну остановку до «Юго-Западной».

Посвящается Богоявлению

Воздух розово-священный
Дарит небо нам с утра.
И плывёт, звеня, Крещенье
Мимо каждого двора.

Вновь морозец долгожданный
Разукрасил купола.
Далеко, над Иорданом,
Мирно кружат два крыла.

Пройдёт зима, и снова – те же зимы,
Такая лютая, безмолвная тоска
настигнет мир.

Слова – невыносимы,
Дела безумных – жизнь, да с молотка...

Настанет ночь и будет днём казаться,
И всех слепцов обманом сокрушит.

Нам жизнь дана, чтоб в ней не потеряться,
Господь своих от мрака сохранит.

Непохожий на всех, одинокий Петрушка:
мерзкий кокон — наружность, душа — махаон.
Для чего же уродливой, глупой игрушкой
волей мастера сделался именно он?

Быть потехой, уморой — удел не из лёгких;
Махаону б — луга, не раёшный фонарь.
За «ха-ха» развесёлым — Петрушкины «охи»,
и тоску гримирует румян киноварь.

Одинокий, друзьями брошенный,
лист с окраскою янтаря,
оказался ты гостем непрошенным
во владениях января.

Ты попал в мир чужой, неведомый –
мир морозов и зимних вьюг;
ждут тебя испытания бедами,
мой заблудший, несчастный друг.

Горчит Нева сегодня — слезы,
Ни первых, ни последних — тех,
Кто смертные прошел морозы,
Мелькает тоненькая тень.
Ребенок в сером — зацелован
Январским холодом суровым,
С заплаканной любовью — как?
Да чудом жив, и смотрит — мимо
Всё взрослые чеканят шаг,
Алешка, Сашка, Даня, Дима....

Глава 2. ВЛАДИСЛАВ

После тройных похорон Владиславу казалось, будто он попал в безвоздушное пространство. Тот воздух, которым он привык дышать, просто перестал существовать. Внешняя жизнь кипела, у него редко выдавались свободные минутки, но он всё реальнее осознавал тщету происходящего. Внутри зияла пустота. У нее не было зримого воплощения, у нее не было имени, у нее вообще ничего не было, но Владислав явственно ощущал, как она воцаряется в нем, выдавливая равнодушными щупальцами душевные силы и желание жить.

Решено: на праздничном застолье я буду дамой в лиловом. Как Джуди Денч!

Очень даже презентабельное фото этой оскароносной британской актрисы нашла для меня в интернете моя взрослая дочь.

— Мам, ты не хочешь изменить имидж? — мягким голосом сказала она, поворачивая ноутбук экраном ко мне.

Я встретилась глазами с миловидной, очень коротко подстриженной женщиной весьма преклонных лет. Плечи ее были открыты, в ушах поблескивали бриллианты. В груди моей что-то неприятно кольнуло.