Омилия

«Бойтесь данайцев, дары приносящих!»:
Мудрость веков – горьких опытов дочь.
Ну, а герои времён настоящих
В силах ли искус в душе превозмочь?

Очень манят заграничные виллы
Штурманов, лихо ведущих страну.
Алчность и власть,
                           как Харибда и Сцилла,
Быстро отправят корабль их ко дну.

В зубы не смотрят коню дармовому.
Не для того ли заманчивый дар,
Чтобы штурвал дать купцу–рулевому
И превратить достоянье в товар?!

Разве от сердца щедроты приносит
Тот, кто в объятьях готов задушить? –
Так исполняет любые запросы
Дьявол в обмен на погибель души!
 

Как минимум раз в год, а на деле, конечно, чаще, мы вспоминаем фарисея из рассказанной Спасителем притчи. Главным образом для того вспоминаем, чтобы кого-то обличить в нехристианском, а именно фарисейском, отношении к ближнему. Основные приметы отношения этого суть: превознесение до небес своих собственных добродетелей, похвальба ими, уничижение окружающих людей-грешников, угадывание и тонкое, придирчиво-презрительное рассмотрение их немощей и пороков. А также – чрезмерное внимание к внешнему и небрежение о внутреннем. И мы нередко говорим о ком-то: «Ну, он фарисей!». Или еще: «Это какое же фарисейство!».

А я вот думаю о фарисее из притчи и мне его почему-то очень жалко. И не только потому, что он вышел из храма «менее оправданным», чем мытарь, хотя и поэтому тоже. В сущности, что нам такого уж плохого о нем известно, чего это мы на него так ополчились, что почти две тысячи лет не даем духу его покоя, но все поминаем и поминаем его недобрым словом. Каким именно? Да этим: «фарисей».

Смерть Пушкина, Блока, Ахматовой
На сердце твоём как печать.
Хочу я в ночи нежно-матовой
С тобой, Петербург, помолчать.

Привольно поэту здесь дышится
От зова Балтийских ветров,
Дыханье Невы чуть колышется
В гранитной дуге берегов.

Взгляну с высоты Исаакия
На твой Александровский сад.
Проклятье, сиротство и магия
В воронке твоих чёрных дат.

«…и остави нам долги наша,
якоже и мы оставляем должником нашим…»
Молитва Господня
«Беззаконного уловляют собственные
беззакония его».
Притчи, V, 22

Эту историю рассказала двоюродная сестра Лиля. В конце пятидесятых училась она в кредитно-экономическом техникуме на Украине. Неподалёку от учебного заведения с завидным постоянством просила подаяние бабушка-старушка. В любую погоду стояла на одном и том же углу. Опрятно одетая, с приветливым лицом, никогда не давила на жалость, не изображала вселенскую скорбь, прося копейку. Сколько лет нищенке девчонки-студентки определить не могли. Кто предполагал: «Лет шестьдесят». Кто и того больше давал: «Восемьдесят, не меньше». Когда тебе семнадцать, все, кому сорок и более кажутся древними-предревними. Бабушке было явно больше сорока.

В лихую, лютую годину
Для православных христиан
Профессор, доктор медицины
Священный принимает сан.

Монахом став, архиереем,
Он твердо в Истине стоял,
Путь возвещая ко спасенью,
Бесстрашно ересь обличал.

И, как небесный покровитель
Лука ― апостол, врач святой,
Лечил людей хирург-святитель,
О них молился всей душой.

 Жил на свете Хороший Человек. Каждую минуту своей жизни он старался потратить на добрые дела. В его маленьком городке жизнь текла размеренно, и в каждом новом дне Хороший Человек находил для себя пользу, воплощая свои потаённые мечты в жизнь...

   Невысокий  полный мужчина, уже немолодой, но вполне ещё крепкий и энергичный,  Хороший Человек любил делать подарки, особенно друзьям и дочке. И при этом он всегда оставлял на подарке ценник. А как же! Пусть все удивляются его щедрости и заботливости!

Я -  фарисей,
я не таков как все другие:
пощусь, молюсь,
веду благую жизнь.
И я мытАрь,
глаза поднять не смею,
прости, шепчу,
мой Бог, будь милостив.
Великий я гордец,
мне трудно горбить плечи,
а осудить других
мне кажется - пустяк.
И я смиренный раб,
поклоны меня лечат,
бью в грудь себя в слезах:
я грешник, я – червяк.
Я – мытарь?
Фарисей?
Я  фарисей и мытарь:
как падаю – воплю,
как встану – бью других,
я плачу,
я смеюсь,
терплю,
и ненавижу,
люблю,
корю,
молюсь,
я совмещаю их.

Перебираю архивы и натыкаюсь иногда на такие сердечные факты... Рассказала бывшая сотрудница Людмила Попова. Свёкор её с Алтая. Четыре его брата жили с отцом под одной крышей. Отец — непререкаемый авторитет в семье, как и мать. Сыновья заикались, мол, не лучше ли каждому вести отдельное хозяйство? Но отец исходил из принципа — коллективный труд продуктивнее. Считал, разбежавшись по своим углам, столько не наработаешь, как мощным, хорошо организованным сельхозпредприятием. Пресекал на корню частнособственнические разговоры сыновей о разделе. И только угроза раскулачиванья в период коллективизации заставила отделить сыновей. Но поздно спохватился, раскулачили всех поодиночке.

Стальная конница рвет пространство
На клочья слов откровенной лжи,
И нет, не будет ни постоянства,
Ни легкого трепета у межи.

Ни тайн ростков, что объяли кольца
В надежде жизни, — порыв тот смолк,
И горечь пьют под подливой солнца,
И правит бал одноглазый волк.

И грубый раб, разминая глотку,
Охает матом и явь и высь,
И пустят слово на перемотку,
Для сна всех падших, что отреклись.

Эпиграф:
Тили-тили-тесто –
- жених и невеста.

Теле-теле-теле-тесто –
- конкурсантка и инвестор.

Теле-теле-теле-пицца–
- генпродюсер и певица.

Теле-теле-теле-крендель –
- супердива энд бой-френды.

Теле-теле-теле-пышка –
- примадонна и мальчишки.

Теле-теле-теле-сушка –
- позабытая старушка…
 

У глупости сегодня пир:
Меню обмана так богато!
Но только вот огромен мир
Людей, ей не отдавших плату.

Постой, очнись! Идет распил
Под барабанный рев шаманов,
И душ, и стран, и гордых спин
На дырки в порванных карманах.

Идет война, и в дверь стучат
Солдаты хищников - узнали?
Им все едино – точно часть
Их душ давно из ржавой стали.

Не геройствовать, не юродствовать
не торгашествовать лицом,
прикрывая личину насущного —
чтоб не стать лжецом-подлецом.

Все дороги — сквозь правды
к истине,
все любовии — ко Христу.

Мой Господь призывает свидетелей,
низвергающих гордецов:

приносите лишь правду ближнему,
чтоб спасти его из обиженных.

Во свидетели призывает Бог
всех, кто лгать любимым не смог.

(Ксении в день Ангела посвящается)

Бывает часто в жизни бренной —
Душа взывает к небесам.
И с бесконечною вселенной
Сливаясь, волю даст слезам.

Молитву Ангелу святому
В час искушений вознесёт.
И словно сáмому родному
О всём поведает, шепнёт...

Как будто спящего младенца
Коснётся Божия Рука:
В безмолвии больного сердца
Печаль растает, как снега...